Время и мы. № 38 (1979)

0
Место издания Тель-Авив
Издательство Время и мы
Год издания 1979
Физическая характеристика 116 с.
Тематика Время и мы (журнал, комплект номеров)



Дата поступления 2010-12-22
Электронное издание Давид Титиевский

Публикация сохранена нами в текстовом pdf файле.

СОДЕРЖАНИЕ
ПРОЗА
  • Сергей ДОВЛАТОВ. В гору
  • Аркадий ЛЬВОВ. Досрочный экзамен
  • Юлия ТРОЛЛЬ. Три рассказа
ПОЭЗИЯ
  • Илья БОКШТЕЙН. Горнист на лампе
  • Елена ЩАПОВА. Немой укор
ПУБЛИЦИСТИКА, КРИТИКА
  • Андрей СЕДЫХ. Новые эмигранты в Америке
  • Виктор ПОЛЬСКИЙ. Неизбежное гражданство или свобода выбора
  • Наталия БЕЛИНКОВА. В доме с розовыми стеклами
ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА
  • Нафтали ПРАТ. Сталинизм с человеческим лицом
  • Дора ШТУРМАН. "Оппозиция Ее Величества"
ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО
  • B. C. ЯНОВСКИЙ. Поля Елисейские
  • Хедрик СМИТ. Привилегированный класс
ВЕРНИСАЖ "ВРЕМЯ И МЫ"
  • Любовь и ненависть Оскара Рабина
ФРАГМЕНТЫ ИЗ СТАТЬИ ХЕДРИКА СМИТА
В сентябре 1972 года перед хоккейным матчем СССР — Канада, вызвавшим огромный интерес, один мой друг, канадский дипломат, находился в главной билетной кассе стадиона в Лужниках, когда туда вошел преуспевающего вида молодой человек с плоским чемоданчиком. Положив чемоданчик на стол, молодой человек отрекомендовался работником ЦК и сказал, что пришел за билетами. Кассиры, оставив все другие дела, бросились его обслуживать. У дипломата глаза на лоб полезли, когда он увидел, что молодому человеку было выдано по три тысячи билетов на каждый из четырех матчей. Это составляло больше четверти всех мест, то есть каждый второй работник ЦК мог увидеть все соревнования, тогда как для остального населения восьмимиллионного города оставалось менее одного шанса из тысячи попасть хоть на одну игру.
Для некоторых представителей элиты одинаково важно как само интересное зрелище, так и демонстрация своего исключительного права наслаждаться вещами, как правило, недоступными простым смертным, например, произведениями Эрнста Неизвестного, одного из самых независимых советских скульпторов и художников. Эрнст Неизвестный, произведения которого были в свое время осуждены Хрущевым (впоследствии восхищавшимся художником) и который заработал много денег на надгробных памятниках известным деятелям, находился, тем не менее, в постоянном конфликте с властями, потому что работы, выполненные в его излюбленной манере, слишком сложны, символичны и пессимистичны для социалистического реализма.
У рядовых советских граждан нет ни малейшей возможности познакомиться с искусством Неизвестного, но мой знакомый, вполне достойный доверия, рассказал мне, что у одного из личных секретарей Брежнева — Евгения Самотейкина — дома имеется модернистская графика Неизвестного. Один американец, побывавший у нескольких высокопоставленных работников Внешторга, говорил мне, что видел у них дома не только работы Неизвестного и других советских художников-модернистов, выполненные в недозволенной манере, но и произведения абстрактного искусства, явно привезенные из зарубежных поездок. А вот нечто еще более удивительное: я знаю известных советских писателей, у которых почти открыто на книжных полках стоят произведения Солженицына и другая литературная "контрабанда", за хранение которой диссидентов сажали в тюрьму. Дело в том, что занимаемое этими писателями официальное положение служило им надежной защитой.
Пожалуй, наиболее поразительным проявлением этих различий в образе жизни элиты и рядовых советских людей является признанный за привилегированным классом доступ ко всему иностранному: журналам, книгам, фильмам, машинам, путешествиям за границу. Привилегированным, как мне говорили, можно видеть такие фильмы, как "Взрыв", "Снисходительный всадник", "Полуночный ковбой", "Бонни и Клайд", "Конформист" или "Восемь с половиной", запрещенные цензорами для показа рядовому советскому зрителю. Эти запрещенные фильмы демонстрируются на закрытых просмотрах на студии "Мосфильм", в профессиональных клубах или в Доме кино (клубе кинематографистов). Возможность посещения этих просмотров считается среди интеллектуалов чрезвычайно ценимым признаком высокого общественного положения.
На дачах представителей самой верхушки государственной элиты установлены кинопроекторы, и там, наряду с советскими, регулярно показываются западные фильмы. Иногда к иностранным труппам обращаются с просьбой показать их наиболее смелые и яркие номера в узком кругу, для представителей советского искусства и работников Министерства культуры, хотя это же министерство запрещает показывать эти номера широкой публике из-за их тлетворной буржуазной формы.
Я познакомился с одним балетоманом, попавшим на закрытое и чрезвычайно сексуальное, как он считал, представление французского танцевального ансамбля; балетоман вернулся домой с вытаращенными глазами, совершенно выбитый из колеи тем, что вкусил от запретного западного плода. Других приводили в восторг закрытые просмотры кинофильмов. "Вы не можете себе представить то удовольствие, которое испытываешь, когда смотришь такой фильм, как "Восемь с половиной", то ощущение, что вкушаешь от запретного плода и принадлежишь к избранному кругу", — сказала мне рыжеволосая женщина-редактор. Ее семья принадлежала к высшей интеллигенции, но не занимала достаточно высокого положения для того, чтобы иметь доступ так часто, как ей бы этого хотелось, к произведениям западного искусства. "Вы у себя в Риме или Нью-Йорке можете купить билет и посмотреть любой фильм, какой только пожелаете. Здесь же — это действительно большое дело, когда имеешь такую возможность". И тут, как в случае с балетоманом, было ясно, что возбуждение, вызванное возможностью увидеть то, что для Других табу, не уступало удовольствию, полученному от самого фильма.

Эта страница просмотрена 6020 раз(а).

В случае если Вы являетесь владельцем авторских прав на данную публикацию и не согласны с ее бесплатным размещением в Интернете, просьба сообщить об этом по адресу imwerden@gmail.com. Спасибо.